Вьетнам. Два мира и война

Замечательная книга последних лет «Почему государства терпят крах» экономистов Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона во всех подробностях рассказывает, почему одни страны стали богатыми, а другие скатились в нищету.

Авторы сравнивают историю США и Мексики, Англии и Австро-Венгрии, Китая и СССР и последовательно опровергают домыслы о том, что процветание зависит от климата, этноса, культуры или географического положения страны.

Правда, чтобы понять это, достаточно взглянуть уже на Южную Корею и КНДР: исторически один и тот же народ с единой культурой и языком, в одинаковых климатических условиях, на одном и том же клочке земли умудрились разойтись по экстремумам. Одна страна стала передовой экономикой, а другая — одним из самых бедных государств в мире.

Эту разницу не спишешь на менталитет. Сравнивая две Кореи, не нужно даже никаких научных трудов, чтобы понять: развитие страны зависит от её политики. Все остальное на втором плане и в конечном счете не играет почти никакой роли. Катастрофа КНДР — настолько яркий пример, до чего может довести страну коммунизм, что поначалу отказываешься верить. Может быть, дело не в коммунизме, а в их сумасшедших «идеях Чучхе»? Может быть, это личная болезнь Северной Кореи, всего лишь неудачная реализация, а не закономерность?

Автор посетил Вьетнам когда еще читал книгу, и был потрясен. В ней столько примеров и сравнений, но ничего не сказано о Вьетнаме. Между тем, Северный и Южный Вьетнам — два региона одной страны — кардинально отличаются друг от друга. Это два разных мира; еще один ярчайший пример влияния политики на процветание общества, ничуть не хуже Кореи и КНДР.

Вьетнам — это такая вытянутая сопля по правому берегу полуострова Индокитай. К северу и к югу страна расширяется, а посередине становится совсем узкой. Во времена Вьетнамской войны этот узкий перешеек разделял север и юг демилитаризованной зоной, проходившей по 17-й параллели.

До начала всей коммунистической заварушки Вьетнам без малого сто лет принадлежал Франции в качестве колониального владения. То есть был оккупирован, если по существу.

Разумеется, как и многие оккупанты-колонизаторы, Франция строила во Вьетнаме фабрики и заводы города по своему образу и подобию. Исторический центр Ханоя до сих пор весь состоит из прекрасной колониальной архитектуры.

Читатель может подумать, что это шутка. На самом деле нет. Это то, что осталось от колониальной эпохи. Если убрать все самодельные пристройки, избавиться от проводов, рекламы и уродливых чердаков, то город расцветет.

Проблема в том, что грязи в Ханое сейчас столько, что даже эти остатки архитектуры невозможно заметить. Во-первых, эти дома не мыли со времен войны. Во-вторых, на улице невозможно остановиться и рассмотреть что-либо: народ и мотороллеры снесут за секунду.

Да и хорошо сохранившийся дом еще нужно поискать. Сейчас они выглядят как бараки.

Но читатель может быть уверен: раньше Ханой был милым и уютным городком. Об этом говорят многочисленные здания посольств, прекрасно сохранившиеся.

Впрочем, красивые дома — это всегда лишь скромная положительная часть колонизации, своеобразная подачка, следствие того, что сами колонизаторы живут на захваченной территории. Разумеется, французы пришли во Вьетнам не для того, чтобы строить дома. Задачи у них были другие: использовать дешевый труд для собственного обогащения.

Тот факт, что для найма тысяч рабочих по бросовой цене государство-оккупант строит заводы и фабрики — это занятный факт; но это всего лишь необходимое средство для достижения своей цели обогащения, а вовсе не желание выстроить экономику захваченной стране. Мы говорим сейчас о Франции, читатель. Не подумайте на свой счет.

Поэтому, как всегда и везде, противников своего режима Франция отправляла в тюрьмы строгого содержания. Одна такая тюрьма Ханой-Хилтон сейчас переделана в музей и забита небрежными бетонными скульптурами заключенных.

Французская оккупация тихо мирно продолжалась до Второй мировой войны, и ничто не предвещало беды, пока бывшая империя не получила по щам от Гитлера и под зад от Японии, которая под конец войны в предсмертной агонии выперла колониалистов из Вьетнама и расшатала многолетнюю стабильность.

Отсутствием прочной власти быстренько воспользовался солнцеликий товарищ Хо Ши Мин с подпольным кружком коммунистов под названием Вьетминь, объявив о создании новой республики.

Новая идеология, возглавляемая харизматичным лидером, распространялась быстро. Когда Франция пришла в себя после Второй мировой войны, Северный Вьетнам уже был окончательно в руках Хо Ши Мина, поэтому восстанавливать контроль над бывшей колонией Франция решила с юга, столицей которого был город Сайгон.

Все это происходило за 20 лет до тех событий, которые сейчас называют «Войной во Вьетнаме». США начали свою кровавую баню с огнеметами много позже. А колониальная война Франции, продлившись 10 лет, так и закончилась для неё неуспехом, разорвав страну на Северный и Южный Вьетнам с демилитаризованной зоной посередине. На севере сохранился и закрепился коммунистический режим во главе с отцом всех вьетнамцев Хо Ши Мином при поддержке Китая. На юге выжил колониальный капитализм под управлением премьер-министра Нго Динь Зьема и Франции.

Конечно же, дробление страны на части не могло быть оставлено просто так. Коммунисты с севера организовали подпольное руководство при Зьеме и занимались политическими чистками: уничтожили несколько тысяч чиновников из руководства страны и еще больше гражданского населения, организовали мощное партизанское движение и переброску оружия по знаменитой «тропе Хо Ши Мина» через соседний Лаос и Камбоджу, где как раз кстати также пришли к власти коммунистические режимы.

И уже с этого момента в игру начали вступать США, за 5 лет перебросившие в Южный Вьетнам десятки тысяч солдат. Зьема к тому времени благополучно грохнули, а Северный Вьетнам в конце концов отправил на юг свою регулярную армию. Затем произошел инцидент в Тонкийском заливе, ну и в 1965 году началось.

Война

Что стоит сразу сказать: методы ведения войны силами США не может поддерживать ни один человек в здравом уме, будь он хоть коммунистом, хоть либералом. Америка превратила Вьетнам в огромный полигон для бесчеловечных испытаний.

В центре Сайгона сейчас открыт музей войны. Первый «экспонат», блестящий результат американского вмешательства, встречает уже на улице: меж рядов захваченной военной техники, у стеклянных входных дверей, на инвалидной коляске сидит человек, лишенный ног, с атрофированной, иссохшей по локоть рукой и серьезно изуродованным лицом. На первый взгляд он кажется обычным попрошайкой, поэтому не попадает на фото. А зря. Этот человек — жертва атаки фосфорными бомбами. Понимаешь это уже когда оказываешься в музее и видишь целые стены ужасающих фотографий таких же изуродованных людей, как он.

Во Вьетнамской войне американцы испытали, наверное, все виды самого чудовищного оружия, как то: кислотные дожди, обработку облаков химикатами, закисление атмосферы, дефолианты, гербициды, тяжелые химикаты, газы бромацетон и хлорацетонфенон, диоксин, фосфорные бомбы и старый добрый напалм.

Напалм. Горящая струя загущенного бензина, вырывающаяся из огнемета на несколько десятков метров и подчистую сжигающая все вокруг к чертовой матери, — это одно из самых страшных оружий в истории. Случаи применения напалма можно перечислить по пальцам. Вьетнам — самый известный пример массового выжигания людей этим чудовищным оружием. Все хорошо знают фотографию бегущих детей, которая окончательно уничтожила авторитет США во Вьетнамской войне, когда просочилась в прессу.

Эта знаменитая «напалмовая девочка» легко отделалась: всего-то слезла кожа по всему телу. По крайней мере, она осталась жива.

Последствия применения напалма оказались настолько кошмарны, что в 1980 году ООН приняла конвенцию, запрещающую его использование против мирного населения. США подписали этот протокол только при Бараке Обаме, спустя почти 30 лет.

Но даже напалм — ничто, по сравнению с химикатами, которые распылялись во Вьетнаме якобы для уничтожения непролазных джунглей. Настоящей катастрофой, по сути своей приравнявшей войну к геноциду и сделавшей её сопоставимой с преступлениям Третьего Рейха, стала особая смесь дефолиантов и гербицидов под названием «Агент Оранжевый».

В музее Сайгона последствия «Агента Оранжевого» представлены в отдельном зале, выкрашенном в оранжевый цвет. И здесь я вынужден оставить читателя без комментариев.













Война продлилась в общей сложности десять лет. Вывод войск под предлогом «почетного мира» начал президент Ричард Никсон и выводил целых пять лет, пока не ушел в отставку по одному громкому делу. Спустя еще год Сайгон наконец-таки был взят под контроль Северного Вьетнама и война завершилась.

Надо заметить, что военный трибунал — по которому до сих пор плачет тогдашнее американское руководство — так и остался в бумагах Бертрана Рассела.

Два мира

Это Ханой сегодня. Столица Северного Вьетнама, победившего в войне.

А это Сайгон сегодня. Он теперь называется Хошимин. Столица Южного Вьетнама, потерпевшего поражение и серьезно разрушенного.

В Ханое постепенно растут небоскребы.

Сайгон ими давно уже завален.

Типичная картина в Ханое.

Типичной картины в Сайгоне нет. В отличие от Ханоя, здесь есть дорогие современные кварталы и более бедная старая застройка. В целом город кажется в разы более благоустроенным. Контраст между севером и югом такой же, как между Индией и Европой.

Трущобы Ханоя — многоэтажные бараки практически посреди города. В принципе, их не нужно даже искать. Отличить районы, которые официально называют «трущобами» от простых жилых районов на глаз практически невозможно. Одинаково бедная застройка занимает около 80% города.

В Сайгоне тоже остаются трущобы. Чтобы их найти, мне пришлось читать отчеты каких-то аналитиков, занятых изучением стран Азии и сравнивать карты. Спустя около часа пеших поисков по городу удалось найти беднейшие кварталы, рассыпанные вдоль реки и очень хорошо спрятанные от туриста. Зато это настоящие трущобы, то есть нелегальные районы с неизвестной численностью населения.

Два разных мира, не так ли? Но как это возможно?

Почему Ханой — победивший в войне, обеспеченный поддержкой Китая и СССР, почти не пострадавший от бомбежек — уступил разрушенному и поверженному Сайгону, центру боевых действий? Откуда взялась такая разница в пределах одной страны?

Все дело в сложной связке экономики, политики и местного самоуправления, которые сложились в Северном и Южном Вьетнаме.

В начале 20 века экономика Вьетнама была одинаково капиталистической и находилась под управлением колониальной Франции. Север и юг отличались по большому счету лишь сферой производства: в Ханое росло промышленное производство, а в Сайгоне — аграрное. Хотя это свидетельствует о некой разнице в климате, вряд ли эту разницу можно считать решающей, поскольку тогда все должно было быть наоборот: промышленный Ханой должен был превосходить аграрный Сайгон в экономике. Наблюдаемый результат же полностью этому противоречит.

Как уже говорилось, свалить все причины не получится ни на климат, ни на менталитет. Климат между Ханоем и Сайгоном отличается достаточно, чтобы рис лучше рос на юге, но недостаточно для действительно серьезных различий в экономике. Менталитета же, как глубоко убежден автор, не существует и вовсе, но об этом в другой раз. А сейчас достаточно понять, что никаких серьезных различий между южными и северными вьетнамцами не существует: это один народ. Что еще? География страны… Конечно, Сайгон расположен выгоднее как морской порт. Но его экономика вовсе не строится на одних только перевозках. Сайгон сейчас становится финансовым центром, сюда стекаются инвестиции, в городе развиваются айти-технологии и площадки для стартапов. Ничего этого нет в Ханое.

Почему?

Расхождение путей севера и юга начинается ближе к 1930 годам, когда Хо Ши Мин создает Коммунистическую партию Вьетнама. Сначала кружок базируется в соседнем Китае: в Гуанчжоу, Гонконге и Макао, а во время Второй мировой войны перерастает в мощное революционное движение Вьетминь со штаб-квартирой в Ханое.

В этом процессе появление Хо Ши Мина и создание им коммунистической партии — не более чем историческая случайность. Каждый человек действует исходя из своих внутренних целей, находя свои собственные методы и средства их достижения. Так получилось, что именно в то время во Вьетнаме появился сильный лидер по имени Хо Ши Мин, поддержавший идеи марксизма-ленинизма и нашедший силы для их реализации в своей стране. Он вполне мог бы и не появиться. Или вместо него мог появиться кто-то еще. По какому пути пошла бы тогда история Индокитая — представить сейчас невозможно.

Можно объяснить феномен появления вьетнамского коммунизма именно в Северном Вьетнаме, а не в Южном. На то было две основных причины. Во-первых, это близость к Китаю, в котором к тому времени уже существовала коммунистическая партия, в свою очередь питавшая идеи из Советского Союза. Во-вторых, это удаленность от основных позиций колониальной Франции: именно Сайгон был столицей колонии, удобно расположенным морским портом.

Когда Вторая мировая война закончилась, во Вьетнаме началась колониальная война между севером и югом. Позиции коммунистической партии укреплялись в Ханое уже с этого момента и на протяжении всей войны, и в конечном итоге в 1954 году произошло окончательное политическое разделение страны на две части. Северный Вьетнам начал строить коммунизм.

Что означает строительство коммунизма? Его суть — в устранении частной собственности на средства производства и в организации плановой экономики. Первый шаг на пути к красной пропасти — изъять производство из частных рук и передать государству. Иными словами — в другие частные руки, которые предварительно дорвались до власти, и которые, как следствие, скорее всего понятия не имеют, как вообще что-либо производить.

Второй шаг — уничтожить свободный рынок и развернуть плановую экономику. Плановая экономика означает примерно одинаковые условия труда, одинаковую заработную плату и отсутствие конкуренции. На рынке блага производят миллионы разных людей с миллионом разных подходов к своим потребителям, постоянно конкурируя между собой и совершенствуя процессы производства в стремлении извлечь максимальную выгоду. При плановой экономике, напротив, единый центр управления — государство — пытается точно рассчитать спрос и предложение, произвести строго определенное число товаров и распределить их равномерно между всем населением. Заманчивая в математическом смысле задача оказывается совершенно невыполнимой не только из-за ограничений вычислительной техники. Есть основания считать, что такой расчет невозможен принципиально.

Но даже если это не так, и плановая экономика теоретически возможна, — не стоит выпадать из практики: как можно доверить группе бывших подпольных революционеров рассчитывать желания и потребности миллионов людей на 5 лет вперед, если человечество до сих пор не научилось даже предсказывать погоду далее чем на 3 дня?!

Тем не менее, Северный Вьетнам принимает плановую экономику и уничтожает частную собственность. И первая же пятилетка оканчивается провалом. Затем начинается война с Южным Вьетнамом, что, кстати говоря, сейчас кажется довольно прагматичным: провалил экономику — начинай войну.

И Северный Вьетнам побеждает в этой войне, но и после объединения Вьетнама ничего не меняется. Точно так же проваливается и вторая пятилетка, и третья. В результате проведения своей коммунистической программы Вьетнам совершенно предсказуемо к середине 80-х годов скатывается в скотскую нищету. К тому времени в Китае уже давно произошли рыночные реформы Дэн Сяопина, а полудохлый Совок доживал по инерции свои последние дни.

Наконец, в 1986 году к власти во Вьетнаме приходит местный Горбачев — товарищ Нгуен Ван Линь, который оказывается с головой на плечах и запускает аккуратные рыночные реформы. В стране расформировывают колхозы, снимают контроль цен, возвращают частную собственность и запускают относительно свободный рынок. После этого следует логичный временный провал (цены-то были искусственные), а затем экономика начинает расти по экспоненте.

После вьетнамской перестройки ситуация серьезно улучшилась по всей стране, хотя и оставляет еще желать лучшего. Интересно другое: Сайгон вырвался далеко вперед по сравнению с Ханоем.

Теперь, когда читатель в общих чертах знает историю Вьетнама, я попытаюсь коротко подвести итог и объяснить, откуда взялся этот отрыв. Причины не сложные:

Сейчас ВВП Сайгона на душу населения почти в два раза выше, чем в Ханое. Блумберг называет Сайгон «экономическим хабом» Вьетнама, а местная экосистема стартапов выпускает несколько десятков отличных проектов каждый год и получает инвестиции из развитых стран.

И пока в Ханое центр города занят исполинским мавзолеем Хо Ши Мина…

В центре Сайгона красные советские плакаты на фоне огромных бизнес-центров ничего кроме легкой ухмылки не вызывают.

И в голове уже остается только один вопрос: а долго ли еще Сайгону будет нужен Ханой?