Варанаси.
Часть вторая. Падение
– А теперь слушай, – говорит гид, – Я здесь работаю волонтером. Собираю деньги на помощь вот таким бедным умирающим. Похороны стоят очень дорого, на них уходит 40 килограммов дров. Один килограмм стоит 500 рупий. Такие деньги есть не у каждого, поэтому мы собираем пожертвования. Обычно туристы оставляют на 10–20 килограммов. Но тут, конечно, тебе решать. Это ведь твоя карма.
Если читатель еще не догадался, то вся эта прогулка — одно большое спланированное шоу, в котором туриста сначала пичкают рассказами про карму и водят по кладбищу среди горящих трупов (настоящих), а потом заводят в страшный дом к умирающей нищенке (возможно, ряженой) и впаривают байку про волонтерство и дорогие дрова. Попробуй, откажи дать денег после всего увиденного и услышанного. От такой прогулки по крематорию, среди горящих тел, да приправленной рассуждениями о смысле жизни и карме — по коже идут мурашки, а рассудок отключается. Попробуй, откажи! Испортишь себе карму на всю жизнь, ведь ты не где-нибудь, а в центре индуистского мира, священном и старейшем городе Варанаси!
Ах, если бы я только помнил, сколько на самом деле стоят те дрова: двадцать, тридцать рупий? Но никак не пятьсот! Если бы я только помнил точную цифру, я бы обязательно сказал ему все, что думаю. Но цены я не помнил, а помнил только, что дрова стоили гораздо дешевле.
– Понятно, – промялил я, – окей, я даю тебе 200 рупий, идет?
– ... Что?! Двести рупий? Ты шутишь? Все жертвуют хотя бы три тысячи!
– У меня нет трех тысяч. Я дам тебе двести рупий.
– Но я на них даже килограмм дров не куплю!
– Ну, купи полкило, – гениальное предложение.
– Они по полкило не продаются! – гениальный ответ.
– Хорошо. Я дам тебе триста рупий и отвали.
– Вот так значит... Ну, дружище, как знаешь. Карма твоя, тебе решать. Иди, отдай ей сам, посмотри ей в лицо.
Я подхожу к старухе и протягиваю ей триста рупий. Она тянет ко мне дрожащие руки, берет деньги и смотрит на них. В этот момент её лицо приобретает черты настолько ошеломленного удивления, что, кажется, сейчас она позабудет о грядущей смерти, вскочет, и мне придется от неё убегать. Видимо, обычно действительно дают по несколько тысяч.
Отдав старухе деньги, я начинаю побыстрее сматываться обратно в лодку. Гид догоняет с криками:
– Эй, стой, а мне денег?!
– Ах, еще и тебе денег? Возьми у неё половину.
– Я не могу у неё взять, это ей на похороны. Заплати лично мне за экскурсию!
Поняв, что так просто он меня не отпустит, кидаю ему сорок рупий и сажусь в лодку.
Но за секунду до того, как мы отплываем от берега, из неоткуда появляется мой вчерашний проводник, которого я очень нагло продинамил сегодня с утра, когда ушел на час раньше назначенной встречи. Повезло так повезло. Делаю вид, что не узнаю его. Не отстает. Лодочник начинает понимать, что дело не чисто, и вот он уже разворачивает лодку обратно к берегу, где меня ждет мой разозленный помощник. Я решаю атаковать первым:
– О, так это ты! Не узнал сначала. Слушай, ну и где тебя носило? Я ждал тебя полчаса, плюнул и ушел.
– Что? Это я тебя ждал полчаса!
– Ты, наверное, шутишь? Мы же договорились встретиться в half seven. Я вышел — тебя не было.
– Я тоже пришел в семь тридцать, прождал тебя полчаса, спросил у хозяина отеля, он сказал, что ты вышел в шесть тридцать и ушел.
– Ох, дружище. Где ты учил английский? Ты же сказал, что придешь в half seven. Это значит в шесть тридцать. Тебе стоило бы подучить язык.
– Ах да, действительно. Запутался в этих временах, извини.
– Ну, теперь уж ничего не поделаешь. Город я уже сам осмотрел. Ладно, пошли, отдам тебе деньги за вчерашнюю помощь. У меня с собой больше нет, надо зайти в отель.
Уловка заключалась в том, что фраза «half seven» употребляется достаточно редко даже в британском английском. Обычно говорят «half past seven». Без ключевого слова «past» не вполне понятно, что имеется в виду: половина седьмого или полчаса после семи? Фраза легко может ввести в заблуждение даже носителя языка, американца. Что уж говорить про индуса.
Доплыв до причала, мы высадились и пошли к отелю. Сегодня парень был немногословен, шел почти молча, только спросил, весь ли город я успел осмотреть и не надумал ли купить у него гашиш. Да, обязательно. Вынес ему двести рупий, припрятав еще сотню в кармане.
– Вот, держи. Двести рупий хватит?
– Маловато. Можешь накинуть?
– Могу. Давай только немного прогуляемся.
– Э-э-э, куда? Туда? Нет, только не туда, пошли в другую сторону, – разволновался мой вчерашний преследователь.
– Да мне без разницы. Послушай, скажи, что здесь происходит? Почему у меня посреди крематория липовый волонтер выбивал обманом деньги, рассказывая про карму? У вас тут у самих как с кармой?
– Сколько ты ему дал?
– Я дал ему триста рупий.
– Нашел из-за чего переживать. Иной раз по десять тысяч разводят.
– И что, это по-вашему нормально, вот так, прямо на кладбище? – попытался я прочитать мораль.
– Каждый вертится как может. Так что, дашь еще сотенку?
Около часа после всего произошедшего я отдыхал в номере. Варанаси сводил меня с ума. Мне срочно нужно было поговорить хоть с кем-то вменяемым в этом краю. И такой человек нашелся, но сначала пришлось обойти весь город.
Если читатель еще не догадался, то вся эта прогулка — одно большое спланированное шоу, в котором туриста сначала пичкают рассказами про карму и водят по кладбищу среди горящих трупов (настоящих), а потом заводят в страшный дом к умирающей нищенке (возможно, ряженой) и впаривают байку про волонтерство и дорогие дрова. Попробуй, откажи дать денег после всего увиденного и услышанного. От такой прогулки по крематорию, среди горящих тел, да приправленной рассуждениями о смысле жизни и карме — по коже идут мурашки, а рассудок отключается. Попробуй, откажи! Испортишь себе карму на всю жизнь, ведь ты не где-нибудь, а в центре индуистского мира, священном и старейшем городе Варанаси!
Ах, если бы я только помнил, сколько на самом деле стоят те дрова: двадцать, тридцать рупий? Но никак не пятьсот! Если бы я только помнил точную цифру, я бы обязательно сказал ему все, что думаю. Но цены я не помнил, а помнил только, что дрова стоили гораздо дешевле.
– Понятно, – промялил я, – окей, я даю тебе 200 рупий, идет?
– ... Что?! Двести рупий? Ты шутишь? Все жертвуют хотя бы три тысячи!
– У меня нет трех тысяч. Я дам тебе двести рупий.
– Но я на них даже килограмм дров не куплю!
– Ну, купи полкило, – гениальное предложение.
– Они по полкило не продаются! – гениальный ответ.
– Хорошо. Я дам тебе триста рупий и отвали.
– Вот так значит... Ну, дружище, как знаешь. Карма твоя, тебе решать. Иди, отдай ей сам, посмотри ей в лицо.
Я подхожу к старухе и протягиваю ей триста рупий. Она тянет ко мне дрожащие руки, берет деньги и смотрит на них. В этот момент её лицо приобретает черты настолько ошеломленного удивления, что, кажется, сейчас она позабудет о грядущей смерти, вскочет, и мне придется от неё убегать. Видимо, обычно действительно дают по несколько тысяч.
Отдав старухе деньги, я начинаю побыстрее сматываться обратно в лодку. Гид догоняет с криками:
– Эй, стой, а мне денег?!
– Ах, еще и тебе денег? Возьми у неё половину.
– Я не могу у неё взять, это ей на похороны. Заплати лично мне за экскурсию!
Поняв, что так просто он меня не отпустит, кидаю ему сорок рупий и сажусь в лодку.
Но за секунду до того, как мы отплываем от берега, из неоткуда появляется мой вчерашний проводник, которого я очень нагло продинамил сегодня с утра, когда ушел на час раньше назначенной встречи. Повезло так повезло. Делаю вид, что не узнаю его. Не отстает. Лодочник начинает понимать, что дело не чисто, и вот он уже разворачивает лодку обратно к берегу, где меня ждет мой разозленный помощник. Я решаю атаковать первым:
– О, так это ты! Не узнал сначала. Слушай, ну и где тебя носило? Я ждал тебя полчаса, плюнул и ушел.
– Что? Это я тебя ждал полчаса!
– Ты, наверное, шутишь? Мы же договорились встретиться в half seven. Я вышел — тебя не было.
– Я тоже пришел в семь тридцать, прождал тебя полчаса, спросил у хозяина отеля, он сказал, что ты вышел в шесть тридцать и ушел.
– Ох, дружище. Где ты учил английский? Ты же сказал, что придешь в half seven. Это значит в шесть тридцать. Тебе стоило бы подучить язык.
– Ах да, действительно. Запутался в этих временах, извини.
– Ну, теперь уж ничего не поделаешь. Город я уже сам осмотрел. Ладно, пошли, отдам тебе деньги за вчерашнюю помощь. У меня с собой больше нет, надо зайти в отель.
Уловка заключалась в том, что фраза «half seven» употребляется достаточно редко даже в британском английском. Обычно говорят «half past seven». Без ключевого слова «past» не вполне понятно, что имеется в виду: половина седьмого или полчаса после семи? Фраза легко может ввести в заблуждение даже носителя языка, американца. Что уж говорить про индуса.
Доплыв до причала, мы высадились и пошли к отелю. Сегодня парень был немногословен, шел почти молча, только спросил, весь ли город я успел осмотреть и не надумал ли купить у него гашиш. Да, обязательно. Вынес ему двести рупий, припрятав еще сотню в кармане.
– Вот, держи. Двести рупий хватит?
– Маловато. Можешь накинуть?
– Могу. Давай только немного прогуляемся.
– Э-э-э, куда? Туда? Нет, только не туда, пошли в другую сторону, – разволновался мой вчерашний преследователь.
– Да мне без разницы. Послушай, скажи, что здесь происходит? Почему у меня посреди крематория липовый волонтер выбивал обманом деньги, рассказывая про карму? У вас тут у самих как с кармой?
– Сколько ты ему дал?
– Я дал ему триста рупий.
– Нашел из-за чего переживать. Иной раз по десять тысяч разводят.
– И что, это по-вашему нормально, вот так, прямо на кладбище? – попытался я прочитать мораль.
– Каждый вертится как может. Так что, дашь еще сотенку?
Около часа после всего произошедшего я отдыхал в номере. Варанаси сводил меня с ума. Мне срочно нужно было поговорить хоть с кем-то вменяемым в этом краю. И такой человек нашелся, но сначала пришлось обойти весь город.
⁂
Конечно, Варанаси красив только в одном месте — на набережной. Остальной город производит удручающее зрелище. И если недалеко от Ганга улицы еще претендуют на минимальный интерес...

То вне центра всё совсем плохо.

Везде очень много мусора. И в нем копаются коровы.

Обезьяны тоже жрут что-то.

Да и люди, бывает, разведут костер из мусора прямо посреди улицы.

Много самостроя, как в любых индийских трущобах. Нормальной канализации и водоснабжения в этих лачугах нет, воду сливают в желоба, идущие вдоль улиц. Хотя, наличие ливнестоков и дорога под углом — уже великое достижение, не в каждом российском городе встретишь. Наверное, индусам досталась эта система от англичан.

Внезапно корова.