Язд

До наступления нашей эры оставалось еще 3 тысячи лет, а про Язд уже писали персидские СМИ.

За подлинной красотой и настоящей персидской архитектурой нужно ехать в Язд. После Исфахана, в котором все, что можно посмотреть, искусственно собрали на одной площади, Язд кажется натуральным продуктом.

Архитектура Язда сохранилась еще с 12 века. Главная мечеть в городе построена в 1324 году. С тех пор её наверняка много раз меняли и достраивали, но сам факт: в центре города стоят гигантские минареты — самые высокие в Иране — которым почти 700 лет.

Кстати, этот стиль называется «азари», то есть азербайджанский стиль архитектуры. Как помнит читатель, Азербайджан исторически был частью Ирана.

Напротив мечети над городской линией нависает стереотипный персидский купол примерно тех же лет постройки.

Почему люди вообще начали строить купола? Ну, во-первых, это красиво. Во-вторых, это челлендж: попробуй-ка поставь круглый купол на квадратную мечеть.

В целом, купол по форме напоминает небесный свод. То есть купол в архитектуре — попытка человека устроить свое маленькое небо над головой, только в прохладе и без дождя. Поэтому купола особенно популярны на религиозных постройках. Свое собственное маленькое небо в храме особенно актуально.

Насколько известно автору, купола изначально возникли как раз в Персии, а потом уже перекочевали на Ближний Восток и в Европу.

Самое сложное в производстве куполов — действительно, установка круглого свода на квадратную комнату. Если просто так положить круглое на квадратное — останутся дыры по углам. Вот эти дыры впервые научились аккуратно закрывать в Персии при помощи конусов, которые достраивали в углах квадрата.

Затем уже появился всем известный Византийский купол, от которого отпочковались разные его варианты, в том числе купола русских церквей и римских соборов. Главное, что сделали в Византии — пересадили купола на новый вид опор, которые сводятся к центру купола и держат его без всяких костылей.

Сейчас архитекторы называют персидский способ установки тромпом, а византийский — парусом.

Воооот. А еще раньше, до того как купола научились ставить на мечети, их вкапывали в землю — там-то попроще дыры закрыть — и использовали для охлаждения.

Сначала это были просто бесформенные постройки, похожие на муравейники, которые назывались яхчалы.

Затем яхчалы соединили с другим изобретением древности, пришедшим вроде из Египта, — ветроловами. Получилась совершенно невероятная постройка, похожая на мечеть с минаретами, по пояс вкопанную в землю.

Такие постройки в Иране называют «аб-анбар». И это персидский морозильник.

Работает он следующим образом. Под землей вообще априори холоднее, чем на поверхности. Поэтому в подземных складах можно хранить продукты и воду.

Но откуда возьмется вода? Не в чалме же её носить из Персидского залива?

Оказывается, старые иранские города все насквозь испещрены подземными каналами, которые собирают воду из источников и сетью обслуживают целый город.

Эти каналы называются кяризами, или канатами. Мне не удалось найти карту канатов Язда, но зато нашлась карта Тегерана. Читатель, только взгляните на это! Водопроводная сеть, которой больше тысячи лет, опутывает весь Тегеран!

Конечно, в Тегеране сейчас уже есть современная канализация, но для Язда канаты до сих пор актуальны. Дело в том, что постоянный поток воды создает отрицательное давление. Через специальную шахту, вырытую в земле, горячий воздух засасывается в канат и охлаждается потоком воды.

Охлаждается сильно: на 10—15 градусов. Далее воздух поступает в подвалы жилых домов, которые все подключены к канатам, и охлаждает целый дом.

Итого, мы имеем древнеперсидскую систему центрального охлаждения. К слову, в СССР научились только центрально топить, до кондиционеров дело не дошло.

Но чтобы холодильник работал еще лучше, к нему подводят башни-ветроловы. Желательно с четырех сторон. Верхушка ветролова разделена на 2 части. С одной стороны ветер задувается в ветролов, спускается по башне вниз и проветривает помещение. С другой стороны воздух выводится за счет разницы давлений.

У продвинутого ветролова на башне не 2, а 4 или больше граней — чтобы захватывать ветер, откуда бы он ни дул. А еще на каждой грани установлены створки, которые можно открывать и закрывать как жалюзи. Ветролов можно открыть с одной стороны и закрыть с другой, отрегулировать щель или закрыть вовсе — полный контроль над температурой в доме. За тысячу лет до изобретения кондиционера.

Science, bitch!

Возвращаясь назад: в названии этой хреновины «аб-анбар» первое слово «аб» по-персидски означает «вода». И вся эта монструозная система водяных канатов строилась с одной целью — хранить драгоценную воду. Потом уже персы прокачали идею до кондиционера.

Язд имеет настолько хорошо развитую систему охлаждения, что его называют городом ветроловов.

Вот они, эти башенки. Ими утыкан весь город. Не всегда понятно, к чему они относятся и что охлаждают. Стоят посреди ничего.

Так это потому что половина города живет под землей. Взгляните, вот совершенно чахлый переулок. На одноэтажном доме висит вывеска «Отель Шелковый путь». Хотите жить в таком отеле?

Зря, потому что весь отель на самом деле находится под землей. И там огромное помещение, деревья, фонтан, несколько десятков номеров и два уровня.

Или вот. Неприметный ряд кафе с вывесками «Традиционная кухня». Идешь и думаешь, что это какие-то паршивые забегаловки.

Заходишь внутрь — а там чуть ли не Сикстинская капелла.

Сначала непонятно, как все это сюда поместилось. Вроде дом был одноэтажный. А дело все в том, что с улицы не видно куполов, которые надстроены над домами. Да еще они немного утоплены в землю: при входе спускаешься по лестнице вниз. Вот отсюда-то и берутся пятиметровые потолки.

Купол в центре дорогого отеля, караван-сарая.

Маленькие куполята во дворе отеля похожи то ли на божьих коровок, то ли на ветрянку. Верхушки куполят отделаны цветным стеклом, которое красит солнечный свет; а внизу под ними — ресторан.

И вот теперь, когда мы разобрались с устройством персидского города, можно переходить к улицам.

Язд прекрасен. Весь старый центр построен из пресованной глины.

Говорят, глиняные дома размывает дождями. В саудовском городе Джедда дождем серьезно размыло исторический центр Аль-Балад. Возможно, иранские дома держатся за счет сухой соломы, которой проложены стены.

Иногда стены подмывает, дыры заделывают кирпичами.

Другие дома подпирают палками, чтобы не свалились друг на друга.

Язд божественен в своей разрухе. Мы-то теперь знаем, что за гнилой дверью может быть спрятан дворец.

Гулять по старому городу можно днями — исследовать переулки, заглядывать за углы, заходить в двери.

Язд невероятен. Взгляд цепляется за текстуры, паттерны и выступы на стенах, ищет неряшливые выемки и утяжины, заусенцы, потертости и шероховатости.

Резкость городской картинки такая, что кажется будто кто-то включил анизотропную фильтрацию в голове. Текстуры глиняных стен, приправленных соломой, настолько живые, что скребут наждачной бумагой прямо по глазному дну.

Язд бессмысленно показывать — сюда нужно приезжать, к нему нужно прикасаться, обнимать и целовать эти стены, лежать рядом с ними и орать от визуально-графического делирия.

Я не знаю, сколько лет этим домам. Скромная надпись мелом «Чайный дом, 800 лет» намекает, что много.

А сколько б ни было, понимаете, тут просто шок и все. Дальше сами смотрите, я пойду чаю попью.

В тот день в Язде было жарко. Солнце палило под 30 градусов, запекая меня в глиняной печи, собранной из лабиринта старых улиц. Торговец коврами, старый персидский дед, сидел в тени своего лотка. Маленький мальчик, его внук, играл во взрослого: то копал лопатой, то мел метлой, то становился в деловитую позу на фоне шикарных ковров.

В закутке сидел старый торговец напитками. Мне удалось прочитать на фарси по буквам: «ли-мо-на-д». Торговец сразу сообразил что к чему и поднял свой зов на том языке, который я знал: «Э-э-эй! Френд! Лимонад вери-вери! Вери-вери!»

Кроме старого иранца с его десятком медных кастрюль, наполненных странными жидкостями, вокруг не было ни одного источника воды в радиусе километра. Мы оба знали это. Лимонадный шейх начал открывать кастрюли одну за одной, и по столовой ложке зачерпывать в пластиковый стакан то одну непонятную слизь, то другую, постоянно приговаривая: «Лимонад вери-вери! Вери-вери!».

Смешав семь ингредиентов, иранец протянул мне стакан со своим коктейлем, и тогда я понял, куда деваются товары с восточных рынков. О Аллах, в тот день шейх смешал в лимонаде весь исфаханский базар: от лимона и маракуйи до сладкой ваты и бисера.

Лабиринты старого Язда могут утянуть на несколько дней. Когда уровень земли и ниже земли исследован, в ход идет уровень над землей — городские крыши соединены между собой, говорят, по ним даже проводят экскурсии.

За границами старых кварталов Язд пытается быть современным. Открываются модные кафе, бутики, рестораны, банки.

Главная улица города чистая, с деревьями и приличными фонарями, запретом на парковку и тактильной плиткой для слепых.

Современность и чистота, как и в других городах Ирана, весьма скоротечна. Через полкилометра город превращается в поле битвы, туристы исчезают, небо закрывают тучи. Вроде здесь не опасно, но приятного мало. Кстати, это по пути в старейший зороастрийский храм, который стоит поодаль от центра.

Смотреть там не на что, впрочем.

А вот что лучше всего — это после жаркого дня, проведенного в доменной печи глиняных персидских улиц, залезть на крышу старого кафе — того, с куполом. Здесь уже разложен мягкий топчан, и официант, пригибая голову, несет чай по узкой крутой лестнице.

Иранский чай делают с мятой, а подают с медом. Только это не тягучая масса меда, как мы привыкли. Это какие-то кристаллы меда, по форме похожие на горный минерал, на драгоценный камень. Примерно так растет берилл или аквамарин. Кристаллический мед насажен на деревянную палочку, которую опускают в чай.

Подают сладости: пахлаву, печенье, шоколад. После дневной жары на улице прохладно, и теперь спасаешься не холодным лимонадом, а горячим чаем.

Сидишь на крыше старой иранской кофейни и смотришь вокруг. Купол тысячелетней мечети подсвечен сапфирово-синим светом. Пока не совсем ночь, по улицам внизу проносятся силуэты черных платьев, похожие на призраков. Топчан мягкий, стеленный коврами и с подушками; антикварные фонари с энергосберегающими лампочками раскачиваются как якоря. Пьешь этот мятный чай с кристаллами меда — обычный в общем-то по вкусу чай.

И дело вдруг становится не в чае. Ты пьешь не чай. В кружку тебе наливается сам иранский вечер, его воздух и огни. Ты пьешь не чай — а пьешь глиняные персидские крыши с куполами, пьешь светящиеся минареты, пьешь мечеть, пьешь фонари, качаемые ветром, пьешь лабиринты старых улиц, смешанные с кардамоном и заратустрой, со вкусом лихо завернутой мозаики, со сладким ароматом соломы, глины и песка.

Все стало прекрасно на старой иранской крыше. Хотелось поделиться с кем-то волшебным чаем, но в ночном Иране был только я и официант.